Обзор судебных актов
Верховного Суда Российской Федерации
за 3 квартал 2022 года по делам о банкротстве
- Многократное занижение стоимости отчуждаемого имущества должника может свидетельствовать о заключении подозрительной сделки (определение ВС РФ от 11.08.2022 № 305-ЭС21-21196 (5))
- При прекращении производство по делу о банкротстве налоговый орган имеет право взыскивать сумму субсидиарной ответственности с контролирующих должника лиц в размере неисполненного налогового обязательства и начисленных санкций (определение ВС РФ от 21.07.2022 № 306-ЭС22-4660)
- Участники должника не подлежат привлечению к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о признании должника банкротом, если основания для подачи заявления возникли до внесения изменений в Закон о банкротстве Федеральным законом от 29.07.2017 № 266-ФЗ (определение ВС РФ от 17.08.2022 № 305-ЭС21-29240)
- Конкурсный управляющий обязан принять все зависящие от него меры для заключения (продления) договора дополнительного страхования своей ответственности (определение ВС РФ от 17.08.2022 № 305-ЭС22-4103)
- Отсутствие публикации уведомления о своем намерении обратиться с заявлением о банкротстве является неустранимым нарушением порядка обращения в суд и влечет возврат заявления о признании должника банкротом (определение ВС РФ от 18.08.2022 № 309-ЭС22-7051)
- Убыточность оспоренного договора должника может быть доказана с помощью реконструкции обязательств сторон, в частности получил бы должник выгоду, если бы спорный договор не был заключен (определение ВС РФ от 18.08.2022 № 308-ЭС18-23771 (11, 12, 13))
- Пропуск кредитором срока на заявление возражений на отказ Агентства во включении в реестр кредиторов несостоятельного банка не является основанием для отказа в рассмотрении такого требования по существу (определение ВС РФ от 22.08.2022 № 305-ЭС17-10167 (14))
- При приобретении гражданином нескольких квартир в инвестиционных целях его требования к застройщику-банкроту, не подлежат приоритетному удовлетворению в режиме требований участника строительства (определение ВС РФ от 22.08.2022 № 305-ЭС22-7163)
- Кредитор вправе требовать индексации суммы субсидиарной ответственности, взысканной с контролирующих должника лиц при несвоевременном погашении ими долга полностью или в части (определение ВС РФ от 25.08.2022 № 305-ЭС22-9220)
- Требования руководителя должника о выплате заработной платы подлежат субординации в реестре, если этот руководитель был привлечен к субсидиарной ответственности согласно статье 61.11 Закона о банкротстве (определение ВС РФ от 25.08.2022 № 305-ЭС14-1659 (20))
- Банк, незаконно исполнивший платежи по поручению гражданина-банкрота и возместивший соответствующие убытки конкурсной массе, не имеет права требовать включения этой суммы в реестр кредиторов гражданина (определение ВС РФ от 29.08.2022 № 304-ЭС22-7071)
- У лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности, возникает право обжаловать иные судебные акты в деле о банкротстве с даты принятия судом заявления о привлечении его к субсидиарной ответственности (определение ВС РФ от 31.08.2022 № 305-ЭС16-20559 (13))
- Отсутствие вреда кредиторам должника в подозрительной сделке исключает возможность её квалификации в качестве недействительной, независимо от наличия иных признаков: неплатежеспособность должника, осведомленность контрагента об этом факте и т.д. (определение ВС РФ от 01.09.2022 № 310-ЭС22-7258)
- При погашении третьим лицом требований, включенных в реестр должника, требования залогового кредитора, не имеющего денежного требования к должнику, погашаются в размере стоимости заложенного имущества (определение ВС РФ от 01.09.2022 № 305-ЭС20-8100 (2))
Используемые сокращения:
- Верховный Суд Российской Федерации – ВС РФ, Верховный Суд РФ, Судебная коллегия;
- Государственная корпорация «Агентство по страхованию вкладов» – Агентство, конкурсный управляющий;
- Гражданский кодекс Российской Федерации – ГК РФ;
- Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации – АПК РФ;
- Федеральный закон от 27.10.2002 № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» – Закон о банкротстве;
- постановление Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» – постановление № 63;
- постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих лиц к ответственности при банкротстве» – постановление № 53;
- Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц утвержденный 29.01.2020 Президиумом ВС РФ – Обзор по субординации;
- Многократное занижение стоимости отчуждаемого имущества должника может свидетельствовать о заключении подозрительной сделки (определение ВС РФ от 11.08.2022 № 305-ЭС21-21196 (5))
В рамках дела № А41-70837/17 о несостоятельности общества (далее -должник) его конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением о признании недействительным договора купли-продажи земельного участка, заключенного должником с гражданином, площадью 1 484 кв.м по цене 222 600 рублей (далее - покупатель).
Признавая сделку недействительной на основании пункта 2 статьи 61.2 Закона о Закон о банкротстве, суд первой инстанции исходил из доказанности всей необходимой совокупности обстоятельств, в том числе неравноценности встречного исполнения.
Отказывая в удовлетворении заявления, суд апелляционной инстанции, с выводами которого согласился суд округа, указал на отсутствие доказательств осведомленности покупателя о неплатежеспособности должника и наличии цели причинения вреда его кредиторам, учитывая получение обществом встречного удовлетворения. Суды сочли, что цена договора при таких обстоятельствах значения не имеет[1].
Однако Верховный Суд РФ, не согласился с выводами апелляционного и окружного судов, указав, что квалифицирующими признаками подозрительной сделки, указанной в пункте 2 статьи 61.2 Закона о банкротстве, являются её направленность на причинение вреда имущественным правам кредиторов, осведомленность другой стороны сделки об указанной противоправной цели, фактическое причинение вреда в результате совершения сделки.
Осведомленность контрагента должника о противоправных целях сделки может доказываться через опровержимые презумпции заинтересованности сторон сделки между собой, знание об ущемлении интересов кредиторов должника либо о признаках его неплатежеспособности или недостаточности у него имущества (пункт 7 постановления № 63).
Судебная коллегия указала, что при разрешении подобных споров арбитражному суду следует оценить добросовестность контрагента должника, сопоставив его поведение с поведением абстрактного участника хозяйственного оборота, действующего в той же обстановке разумно и осмотрительно. Стандарты такого поведения, как правило, задаются судебной практикой на основе исследования обстоятельств конкретного дела и мнений участников спора. Существенное отклонение от стандартов общепринятого поведения подозрительно и в отсутствие убедительных доводов и доказательств о его разумности может указывать на недобросовестность такого лица.
Оценивая поведение покупателя суд первой инстанции не установил его заинтересованности по отношению к должнику.
Вместе с тем суд принял во внимание, что кадастровая стоимость земельного участка составляет 1,6 млн.рублей, а его средняя рыночная стоимость согласно представленному конкурсным управляющим заключению специалиста - 2 млн.рублей. Таким образом, установленная спорным договором цена ниже кадастровой стоимости в семь раз, рыночной - более чем в девять раз.
Действия лица, приобретающего имущество по цене, явно ниже кадастровой и рыночной, нельзя назвать осмотрительными и осторожными.
Многократное занижение стоимости отчуждаемого имущества должно породить у любого добросовестного и разумного участника гражданского оборота сомнения относительно правомерности такого отчуждения.
В подобной ситуации предполагается, что покупатель либо знает о намерении должника вывести свое имущество из-под угрозы обращения на него взыскания и действует с ним совместно, либо понимает, что контролирующие должника лица избавляются от имущества общества по заниженной цене по причинам, не связанным с экономическими интересами последнего. Соответственно, покупатель прямо или косвенно осведомлен о противоправной цели должника.
Совокупность установленных обстоятельств спора и приведенных конкурсным управляющим доводов убедительным образом свидетельствовала в пользу того, что отчуждение имущества, скорее всего, осуществлено с целью вывода ликвидного актива из конкурсной массы в ущерб должнику.
Бремя их опровержения подлежало переложению на покупателя, однако последний не раскрыл уникальные характеристики недвижимости, которые бы объективно свидетельствовали о наличии индивидуальных особенностей, столь сильно снижающих ее стоимость, добросовестность и разумность своих действий не подтвердил.
Судебная коллегия посчитала, что суд первой инстанции пришел к правомерному выводу о наличии у оспариваемой сделки признаков подозрительности, в связи с чем судебные акты апелляционного и окружного судов были отменены.
- При прекращении производство по делу о банкротстве налоговый орган имеет право взыскивать сумму субсидиарной ответственности с контролирующих должника лиц в размере неисполненного налогового обязательства и начисленных санкций (определение ВС РФ от 21.07.2022 № 306-ЭС22-4660)
Как следует из материалов дела № А55-22970/2020, суд прекратил производство по делу о банкротстве общества в связи с отсутствием денежных средств для финансирования банкротных процедур. В последствии налоговый орган вне рамок дела о банкротстве обратился с заявлением о взыскании с мажоритарного участника и руководителя должника убытков, составляющих сумму неуплаченной налоговой задолженности и начисленных пеней. Решением арбитражного суда требования налогового органа удовлетворены в полном объеме.
Постановлением арбитражного апелляционного суда, оставленным без изменения постановлением суда округа, решение изменено: с ответчиков взыскана только сумма начисленных пеней. Апелляционный и окружной суды исходили из того, что убытки для подконтрольного общества составляли только его дополнительные обязательства, находящиеся в прямой причинно-следственной связи с противоправными действиями контролировавших его лиц, то есть в данном случае налоговые санкции. Налоги общество должно было уплатить в любом случае, поэтому недоимка по налоговым платежам убытков должнику не причинила[2].
Верховный Суд РФ, рассмотрев жалобу налогового органа, обратил внимание, что в результате действий контролирующих лиц должник безвозмездно и безосновательно перечислил существенные суммы лицам, не осуществлявшим реальную хозяйственную деятельность, что не позволило ему исполнить налоговые обязательства и, как следствие, причинило убытки государству в лице уполномоченного органа. Такое поведение ответчиков, искусственно создавших ситуацию с невозможностью должником исполнить свои публично-правовые обязанности, обосновано признано недобросовестным.
Последующее решение о привлечении должника к налоговой ответственности явилось основанием для подачи заявления налогового органа о банкротстве должника, при этом иные обязательства у должника отсутствовали. Таким образом, в силу указанных обстоятельств, банкротство должника было вызвано противоправным поведением ответчиков, в результате которого стало невозможно полное погашение требований кредиторов (подпункт 3 пункта 2 статьи 61.11 Закона о банкротстве).
Таким образом, Верховный Суд РФ посчитал, что апелляционный и кассационный суды не имели права изменять решение суда первой инстанции в части исключения суммы начисленного налога из размера взыскиваемых убытков.
Также Судебная коллегия отметила, что судами установлены все признаки состава правонарушения, необходимые и достаточные для привлечения ответчиков к субсидиарной ответственности по обязательствам должника, в том числе и её размер. Указание судом первой инстанции на взыскание убытков само по себе не привело к принятию неправильного решения.
С учетом сказанного, Судебная коллегия отменила постановления апелляционного и окружных судов, оставив в силе судебный первой инстанции.
- Участники должника не подлежат привлечению к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о признании должника банкротом, если основания для подачи заявления возникли до внесения изменений в Закон о банкротстве Федеральным законом от 29.07.2017 № 266-ФЗ (определение ВС РФ от 17.08.2022 № 305-ЭС21-29240)
В рамках дела № А40-214997/2018 о банкротстве общества к субсидиарной ответственности привлечены контролирующие должника лица за неподачу в суд заявления о банкротстве должника (статья 61.12. Закона о банкротстве), в том числе участник должника, владеющий долей участия в уставном капитале в размере 39,6% (далее - участник должника).
Судами установлено, что у должника возникли признаки несостоятельности 05.04.2016, при этом участник должника в нарушение требований статей 9, 10 и 61.12 Закона о банкротстве не принял решение о подаче заявления в арбитражный суд о признании должника банкротом. Таким образом, суды пришли к выводу о наличии основания для привлечения участника должника к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о признании должника банкротом и взыскании солидарно с другими ответчиками суммы непогашенных требований кредиторов[3].
Верховный Суд РФ, рассматривая жалобу участника, обратил внимание на следующее.
Привлекая участника должника к ответственности по названному основанию и указывая на его осведомлённость осведомленность об имеющейся неплатежеспособности должника и возможность дать указания об обращении с заявлением о банкротстве, суды не учли, что в установленный период неплатежеспособности (не позднее 04.05.2016) к спорным отношениям подлежал применению Закон о банкротстве в редакции Федерального закона от 28.06.2013 № 134-ФЗ. Данная редакция в отличие от ныне действующих правил (пункт 3.1 статьи 9 Закона о банкротстве в редакции Федерального закона от 29.07.2017 № 266-ФЗ, пункт 13 постановления № 53) не предусматривала ни права, ни обязанности органа управления, к компетенции которого отнесено разрешение вопроса о ликвидации должника, обращаться в суд с заявлением о банкротстве должника.
Следовательно, на момент возникновения у должника признаков неплатежеспособности законодательством на участника должника не была возложена обязанность инициировать процедуру несостоятельности. Соответственно, неосуществление таких действий не может быть вменено участнику в качестве основания для привлечения к ответственности.
Кроме того, определяя размер ответственности участника в сумме непогашенных требований кредиторов, судами не учено, что размер ответственности лица, не исполнившего обязанность своевременно обратиться с заявлением о банкротстве, ограничен обязательствами, возникшими после истечения месячного срока на подачу заявления и до возбуждения дела о банкротстве (пункт 2 статьи 61.12 Закона о банкротстве).
Из обжалуемых судебных актов следует, что наличие обязательств, возникших в указанный период, судами не установлено. Соответственно, размер обязательств, включенных в реестр, не может быть вменен этому участнику.
При таких условиях Судебная коллегия пришла к выводу, что законных оснований для привлечения участника должника к субсидиарной ответственности за неподачу заявления о признании должника банкротом не имелось.
С учетом изложенного, судебные акты в части привлечения участника должника отменены и в этой части отказано управляющему в удовлетворении заявления.
- Конкурсный управляющий обязан принять все зависящие от него меры для заключения (продления) договора дополнительного страхования своей ответственности (определение ВС РФ от 17.08.2022 № 305-ЭС22-4103)
Как следует из материалов дела № А40-310946/2019 о банкротстве должника, конкурсный управляющий не выполнил обязанность, предусмотренную статьей 24.1 Закона о банкротстве, заключить новый договор дополнительного страхования ответственности после прекращения действия предыдущего договора. Исходя из балансовой стоимости активов должника размер страховой суммы должен был составлять более 167 млн. рублей.
Один из кредиторов должника (банк) подал заявление о признании незаконным бездействия арбитражного управляющего с ходатайством о его отстранении.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями судов апелляционной инстанции и округа в удовлетворении заявления отказано[4].
Разрешая спор, суды руководствовались положениями статей 20.2, 24.1, 60 и 145 Закона о банкротстве и исходили из того, что управляющим были сделаны запросы в различные страховые организации в целях заключения нового договора, однако названные компании не изъявили готовность заключить договор на соответствующую страховую сумму.
Из данных обстоятельств суды заключили, что действия конкурсного управляющего при сложившейся ситуации на рынке страхования ответственности управляющих являются добросовестными. Управляющим предприняты все зависящие от него меры по страхованию своей ответственности, ему не может быть вменено в вину получение отказов страховых компаний от заключения с ним договоров дополнительного страхования.
По мнению судов, страховыми компаниями отказано управляющему в заключении договора дополнительного страхования ответственности по основаниям, не связанным непосредственно с личностью данного управляющего. Отсутствие такого договора вызвано исключительно положением дел на рынке страхования ответственности.
Однако Верховный Суд РФ не согласился с выводами судов в данном обособленном споре, указав что заключение договора дополнительного страхования ответственности направлено на предоставление кредиторам дополнительных гарантий удовлетворения их требований на случай, если кредиторам будут причинены убытки вследствие неисполнения или ненадлежащего исполнения арбитражным управляющим обязанностей, возложенных на него в деле о банкротстве.
Также Судебная коллегия обратила внимание на то, что заключение договора дополнительного страхования ответственности является для арбитражного управляющего обязанностью (абзац второй пункта 2 статьи 24.1 Закона о банкротстве). В то же время страховщик осуществляет заключение подобного договора на добровольных началах (статьи 927, 929, 931 ГК РФ).
При этом отказы страховых компаний в заключении с управляющими договоров относятся судебной практикой к числу обстоятельств, наступление которых, как правило, зависит от личности, воли или действий самого управляющего, а потому негативные последствия этих отказов не могут перекладываться на кредиторов, не являющихся страхователями, снижать уровень защиты их прав (лишать возможности компенсировать убытки через получение страхового возмещения).
Управляющий в отношениях с кредиторами не праве ссылаться на упомянутые отказы как на уважительную причину осуществления полномочий в отсутствие страхового обеспечения[5].
Вместе с тем, не исключены ситуации, когда отсутствие договора дополнительного страхования ответственности ввиду отказа страховщиков в его заключении обусловлено не личностью арбитражного управляющего, а объективными факторами, в частности, связано со сложившейся на рынке страхования конкретного имущественного интереса экономической обстановкой. В данном случае на основе имеющихся в деле доказательств (ответы компетентных государственных органов, письма страховых организаций и т.д.) судами установлено наличие кризисной ситуации, обусловленной тем, что в силу объективных экономических причин (в частности, необходимости соблюдения нормативного соотношения собственных средств и принятых обязательств) внутренние правила страховых компаний (осуществляющих страхование ответственности управляющих) не предусматривают возможность заключить с арбитражным управляющим договор страхования ответственности, страховая сумма по которому составит 167 млн. рублей.
Из этого следует, что само по себе отстранение одного управляющего и назначение нового не разрешит возникшую в рамках настоящего дела спорную ситуацию, поскольку новый управляющий будет также лишен возможности заключить договор с достаточным размером страхового покрытия.
В связи с чем, Судебная коллегия подчеркнула недопустимость формального толкования положений законодательства о банкротстве в отношении того, что отсутствие договора дополнительного страхования ответственности на всю сумму, требуемую законом, не может являться основанием для отстранения добросовестного арбитражного управляющего, если он принял все зависящие от него меры для заключения такого договора и полученные отказы страховщиков не обусловлены его личностью.
Однако в данном обособленном споре Судебная коллегия не согласилась с выводами судов, что управляющий предпринял исчерпывающие меры, направленные на повышение для кредиторов гарантий компенсации потенциальных убытков через получение страхового возмещения. В частности, суды не выяснили, имелась ли у управляющего объективная возможность заключить несколько договоров страхования ответственности на требуемую сумму. Из ответов страховых компаний, отказавших в заключении договора на 167 млн. рублей, следовала возможность заключить подобный договор в пределах лимитов, обусловленных необходимостью соблюдения требований к их финансовой устойчивости и платежеспособности. При этом суды не выяснили причины незаключения арбитражным управляющим договора в пределах подобных лимитов с учетом наличия у него возможности запросить страхование в размере суммы, предложенной страховой организацией.
По мнению коллегии, суды также не выяснили вопрос о реальной рыночной стоимости активов должника, который непосредственно влияет на страховую сумму.
С учетом изложенного, коллегия отменила судебные акты и обособленный спор направила на новое рассмотрение.
- Отсутствие публикации уведомления о своем намерении обратиться с заявлением о банкротстве является неустранимым нарушением порядка обращения в суд и влечет возврат заявления о признании должника банкротом (определение ВС РФ от 18.08.2022 № 309-ЭС22-7051)
Как следует из материалов дела № А60-57226/2021, 09.11.2021 в арбитражный суд поступило заявление общества (далее - должник) о собственном банкротстве. Определением арбитражного суда от 24.11.2021 заявление общества должника оставлено без движения в связи с тем, что, помимо прочего, должником не была выполнена обязанность по предварительному опубликованию в ЕФРСБ уведомления о своем намерении обратиться с заявлением о банкротстве, установленная в пункте 2.1 статьи 7 Закона о банкротстве.
Во исполнение определения суда уведомление должника (от имени его участника) о намерении обратиться в суд с заявлением о банкротстве было опубликовано 26.11.2021, в связи с чем 29.12.2021 заявление должника о собственном банкротстве было принято судом к производству.
При этом 19.11.2021 в суд поступило заявление другого кредитора о признании должника банкротом (далее - кредитор) и позднее заявление кредитора было принято судом как заявление о вступлении в дело о банкротстве.
Оставляя определение суда первой инстанции о принятии заявления должника без изменения, суд апелляционной инстанции указал, что обстоятельства, послужившие основанием для оставления заявления без движения, были устранены. После исправления недостатков заявление считается поданным в день его поступления в суд, а не в день исправления нарушений[6].
Вместе с тем, кредитор считал, что его заявление о банкротстве должно рассматриваться как первое заявление о банкротстве должника, в связи с чем обжаловал судебные акты в Верховный Суд РФ.
Судебная коллегия применительно к рассматриваемой ситуации сформулировала следующие правовые позиции.
В соответствии с пунктом 2.1 статьи 7 Закона о банкротстве право на обращение в арбитражный суд возникает у конкурсного кредитора, должника, работника, бывшего работника должника при условии предварительного, не менее чем за пятнадцать календарных дней до обращения в арбитражный суд, опубликования уведомления о намерении обратиться с заявлением о признании должника банкротом путем включения его в ЕФРСБ.
Цель публикации - оповещение всех заинтересованных лиц о намерении обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом в рассматриваемом деле не была достигнута. В данном случае при подаче заявления должника доказательств соблюдения требования о предварительном публичном раскрытии информации о намерении должника подать заявление о собственном банкротстве не было представлено.
Следовательно, на момент подачи заявления о собственном банкротстве должником не соблюден порядок обращения в суд с заявлением.
При этом допущенное нарушение применительно к дате подачи заявления носило неустранимый характер и не могло быть принято к производству как поданное с нарушением требований, предусмотренных Законом о банкротстве (абзац первый пункта 1 статьи 42 Закона о банкротстве).
Учитывая изложенное, суд первой инстанции должен был возвратить заявление должника на основании статьи 129 АПК РФ и статьи 44 Закона о банкротстве.
Публикация участником должника уведомления от 26.11.2021 о намерении обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом с учетом пункта 2.1 статьи 7 Закона о банкротстве свидетельствует о возможности обратиться с таким заявлением не ранее 11.12.2021. Однако на указанную дату в суде уже находилось заявление кредитора о признании должника банкротом (его сообщение в ЕФРСБ было опубликовано 27.10.2021).
Нарушив порядок подачи заявления о признании себя несостоятельным (банкротом), должник лишил кредитора, своевременно исполнившего обязанность по опубликованию намерения обратиться в суд с заявлением о признании должника банкротом, права на представление кандидатуры арбитражного управляющего.
В связи с этим, коллегия судебные акты о принятии заявления должника о собственном банкротстве отменила и его заявление возвратила.
- Убыточность оспоренного договора должника может быть доказана с помощью реконструкции обязательств сторон, в частности получил бы должник выгоду, если бы спорный договор не был заключен (определение ВС РФ от 18.08.2022 № 308-ЭС18-23771 (11, 12, 13))
В рамках дела № А63-6407/2018 о банкротстве общества (далее – должник) конкурсный управляющий обратился с заявлением о признании недействительным условия о цене услуги давальческого сырья и о применении последствий недействительности сделки в виде взыскания с контрагента должника неосновательного обогащения (далее - заказчик).
Управляющий указывал на то, что сделка для должника является убыточной и условие о цене сделки должно быть признано недействительным в соответствии со статьей 61.2 Закона о банкротстве.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями судов апелляционной инстанции и округа в удовлетворении заявленного требования отказано[7].
Разрешая спор, суды сделали вывод, что в рассматриваемой ситуации убыточность сделки не является признаком ее недействительности.
Однако Верховный Суд РФ посчитал выводы судов об отказе в удовлетворении заявления управляющего преждевременными, отметив, что материалами дела подтверждалось, стороны договора находятся под контролем бенефициара, которым реализуется давальческая схема посредством перераспределения прибыли от деятельности должника в пользу заказчика.
При этом, по мнению участвующих в деле кредиторов, исполнение давальческого договора не только не приносило должнику доход, но и повлекло наращивание текущий задолженности, в том же время у заказчика были аномально высокие финансовых показатели, что свидетельствовало о нерыночном характере взаимоотношений.
Верховный Суд РФ на основе анализа материалов дела обратил внимание на то, что после приобретения корпоративного контроля над группой новый бенефициар реализовал бизнес-модель с использованием производственных мощностей должника на давальческой схеме, при которой вся затратная часть производственно-сбытовой цепочки («центр убытков») возлагалась на должника, находящегося в процедуре конкурсного производства, аккумулирование доходов от продажи выпущенной должником готовой продукции («центр прибыли») осуществлялось заказчиком, что в своей совокупности причинило вред независимым кредиторам.
С учетом сказанного, Верховный Суд РФ, отменяя судебные акты по делу и направляя обособленный спор на новое рассмотрение, предложил судам исследовать всю совокупность взаимоотношений сторон, участвующих в исполнении давальческого договора, и определить, были бы погашены требования кредиторов, если бы названный договор не был заключен, а должник соединял бы полный цикл функций по закупке сырья, производству и реализации готовой продукции. Соответственно, для этого необходимо установить сумму затрат на приобретение сырья у поставщиков, затрат должник на его переработку и разумную норму прибыли за выполнение соответствующих работ, размер выручки ответчика от реализации продукции.
Помимо прочего, Верховный Суд предложил определить, имеется ли существенна диспропорция между затратами заказчика на исполнение договора и его доходами (аномальные высокие показатели прибыли, на которые ссылались кредиторы).
В заключении цитируемого судебного акта, Верховный Суд РФ отметил, что до установления вышеуказанных обстоятельств, квалификация оспариваемой сделки на предмет ее убыточности или выгодности является преждевременной.
- Пропуск кредитором срока на заявление возражений на отказ Агентства во включении в реестр кредиторов несостоятельного банка не является основанием для отказа в рассмотрении такого требования по существу (определение ВС РФ от 22.08.2022 № 305-ЭС17-10167 (14))
В рамках дела № А40-69103/2016 банкротстве банка кредитор - гражданин обратился в суд в порядке статьи 60 Закона о банкротстве с возражениями на отказ Агентства во включении в реестр его требования.
Определением суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями судов апелляционной инстанции и округа, кредитору отказано в рассмотрении его возражений на отказ Агентства во включении его требований в реестр кредиторов несостоятельного банка в связи с пропуском кредитором срока, установленного пунктом 5 статьи 189.85 Закона о банкротстве.
Суд первой инстанции указал, что десятидневный срок, установленный Законом для направления возражений кредитора в суд, является пресекательным, возможность его восстановления Законом о банкротстве не предусмотрена, в связи с чем пропуск данного срока является самостоятельным безусловным основанием для отказа в удовлетворении требований.
Выводы суда первой инстанции были поддержаны судами апелляционной инстанции и округа[8].
Верховный Суд РФ не согласился с этими выводами, обратив внимание на то, что суды квалифицировали такой срок в качестве пресекательного, а потому исключающего возможность установления требования в реестре кредиторов по его истечении. Однако Судебная коллегия признала такую квалификацию ошибочной, поскольку данный срок (в отличие от пресекательных сроков) не устанавливает период существования субъективного права.
Материально-правовое притязание кредитора к конкурсной массе (при его обоснованности) объективно продолжает существовать независимо от истечения названного срока. При этом полномочие на заявление возражений не образует какого-либо самостоятельного права, а является формой преодоления негативного для кредитора решения арбитражного управляющего относительно обоснованности требования.
Учитывая, что клиент в отношениях с банком является, как правило, более слабой стороной, пропуск им срока на предъявление возражений не является основанием для отказа в принятии заявления к производству. В судебном заседании суд должен вынести на обсуждение сторон вопросы о причинах пропуска срока, их уважительности, наличии оснований для его восстановления.
Поскольку в рассматриваемом случае суды ошибочно квалифицировали правовую природу срока, вопросы об уважительности причин его пропуска и об обоснованности требования кредитора по существу не были рассмотрены.
С учетом сказанного, Верховный Суд РФ отменил судебные акты и вернул обособленный спор на новое рассмотрение.
- При приобретении гражданином нескольких квартир в инвестиционных целях его требования к застройщику-банкроту, не подлежат приоритетному удовлетворению в режиме требований участника строительства (определение ВС РФ от 22.08.2022 № 305-ЭС22-7163)
В рамках дела № А41-34210/2020 о банкротстве застройщика (далее также - должник) гражданин (далее - покупатель) обратился в арбитражный суд с возражениями на отказ управляющего включить его требование в реестр о передаче 15-ти квартир.
Постановлением суда апелляционной инстанции, оставленным без изменения постановлением суда округа, названное определение отменено, покупателю отказано во включении в реестр о передаче жилых помещений[9].
Отменяя определение и отказывая во включении требований гражданина в реестр, суд апелляционной инстанции сослался на положения статей 60, 201.1, 201.4 и 201.9 Закона о банкротстве и отметил, что основной целью принятия специальных правил о банкротстве застройщиков является обеспечение приоритетной защиты граждан - участников строительства как непрофессиональных инвесторов. Применение указанных правил должно быть направлено на достижение этой цели.
Из этого суд сделал вывод, что граждане-инвесторы, вступившие в правоотношения с застройщиком и преследующие цель извлечения прибыли от такой деятельности, в условиях банкротства должника не могут получить удовлетворение в одной очереди удовлетворения с гражданами. С этим выводом впоследствии согласился суд округа.
Судебная коллегия согласилась с выводами судов, что в ситуации приобретения гражданином значительного количества квартир в инвестиционных целях (для последующей перепродажи и получения прибыли) его требования к застройщику, находящемуся в банкротстве, не подлежат приоритетному удовлетворению в режиме требований участника строительства (подпункт 2 пункта 1 статьи 201.1, пункт 3 статьи 201.4, подпункт 3 пункта 1 статьи 201.9 Закона о банкротстве).
Вместе с тем, сам по себе факт инвестирования гражданином в объекты недвижимости на этапе строительства не может влечь полный отказ в удовлетворении его требований при банкротстве застройщика, поскольку приобретение таким покупателем значительного количества квартир в инвестиционных целях не свидетельствует о злоупотреблении им правом (статья 10 ГК РФ), а указывает на необходимость квалифицировать долг перед ним таким образом, как если бы владельцем требования к застройщику являлось юридическое лицо, осуществляющее предпринимательскую деятельность и расчеты с которым в силу подпункта 4 пункта 1 статьи 201.9 Закона о банкротстве осуществляются в четвертую очередь. По этой причине выводы судов апелляционной инстанции и округа о полном отказе в удовлетворении требований гражданина ошибочны.
При этом коллегия также отметила, что само по себе приобретение гражданином более одной квартиры не свидетельствует об инвестиционном характере его требования. Не исключены ситуации, когда приобретение нескольких квартир обусловлено необходимостью обеспечить потребности в жилище не только гражданина, но и членов его семьи, иных близких лиц. В этом случае, если часть квартир приобретены в потребительских целях, а иная часть - в инвестиционных, требования кредитора подлежат включению в реестр исходя из их правовой природы.
Таким образом, если бы по результатам проверки целей приобретения квартир было установлено, что требования (их часть) носили инвестиционный характер, они подлежали включению в четвертую очередь реестра как обеспеченные залогом тех квартир, которые причитались ему как покупателю по условиям договора долевого участия в строительстве.
С учетом изложенного, Верховный Суд РФ судебные акты отменил и обособленный спор направил на новое рассмотрение.
- Кредитор вправе требовать индексации суммы субсидиарной ответственности, взысканной с контролирующих должника лиц при несвоевременном погашении ими долга полностью или в части (определение ВС РФ от 25.08.2022 № 305-ЭС22-9220)
В рамках дела № А40-39798/2014 о банкротстве акционерного общества (далее - должник) кредитор обратился в суд с заявлением об индексации ранее присужденных денежных средств согласно определению суда о солидарном взыскании с контролирующих должника лиц в порядке субсидиарной ответственности.
Кроме того, ранее суд общий юрисдикции взыскал в пользу кредитора сумму процентов согласно статье 395 ГК РФ, начисленных до даты фактического исполнения вышеуказанного определения суда.
Определением арбитражного суда, оставленным без изменения постановлениями суда округа и апелляционного суда отказано в удовлетворении заявления об индексации[10].
Суды, отказывая в удовлетворении заявления об индексации суды указали, что индексация сумм, присужденных на основании определения суда, не подпадает под действие статьи 183 АПК РФ. Кроме того, поскольку основное определение о взыскании не исполнено, следовательно, истец не вправе требовать индексацию присужденных судом денежных средств до даты фактического исполнения судебного акта о взыскании.
Судами также дана оценка тому, что кредитор воспользовался правом возмещения таких потерь по правилам, предусмотренным нормами материального права, в частности, в соответствии со статьёй 395 ГК РФ.
Судебная коллегия с учетом постановления Конституционного Суда РФ № 40-П от 22.07.2021 признала ошибочными позицию судов о том, что индексация присужденных денежных сумм возможна исключительно на основании решения суда.
Требования заявителя в настоящем случае основаны на определении о привлечении к субсидиарной ответственности по обязательствам должника. По некоторым категориям дел судебные акты, предметом которых является не процессуально-правовая, а материально-правовая сфера, называются определениями. В частности, изложенное относится к определениям, принятым в рамках производства по делу о банкротстве по результатам рассмотрения обособленных споров, которыми по существу разрешён вопрос материально-правового характера, в том числе о наличии оснований для привлечения к субсидиарной ответственности. Данные определения являются итоговым судебным актом по существу спора и тождественны по своим правовым последствиям решению суда.
Выводы судов о том, что заявитель не имеет права требовать индексацию до момента исполнения судебного акта, противоречат системе действующего правового регулирования, которая не предполагает отказ суда в индексации присужденных денежных сумм в случае неисполнения вступившего в законную силу судебного акта (определение КС РФ от 20.03.2008 № 244-ОП). Юридически значимым обстоятельством при решении вопроса об индексации присужденных денежных сумм является лишь факт их несвоевременной уплаты полностью или в части.
Также Судебная коллегия не согласилась с мнением судов о том, что наличие у истца права требовать уплаты процентов, предусмотренных статьёй 395 ГК РФ, путём предъявления отдельного иска, может выступать самостоятельным основанием для отказа в индексации присужденных денежных сумм.
Коллегия исходит из того, что требование об индексации присужденных денежных сумм и требование о выплате процентов в соответствии со статьёй 395 ГК РФ представляют собой два возможных способа возмещения потерь, из которых индексация присужденных денежных сумм, в отличие от выплаты процентов по правилам статьи 395 ГК РФ, направлена на возмещение потерь, вызванных непосредственно неисполнением судебного акта, и отказ в применении одного из указанных способов по мотивам, связанным с наличием как таковой возможности для заявителя прибегнуть к другому способу возмещения потерь, неправомерен.
Поскольку в данном случае истец обратился именно за индексацией присужденных денежных сумм, его требование подлежало рассмотрению по существу по правилам, установленным статьёй 183 АПК РФ.
С учетом сказанного, Верховный Суд РФ отменил судебные акты и направил обособленный спор на новое рассмотрение.
- Требования руководителя должника о выплате заработной платы подлежат субординации в реестре, если этот руководитель был привлечен к субсидиарной ответственности согласно статье 61.11 Закона о банкротстве (определение ВС РФ от 25.08.2022 № 305-ЭС14-1659 (20))
В рамках дела № А41-51561/2013 о банкротстве банка (далее - должник) рассматривались разногласия об очередности выплаты заработной платы уволенному председателю правления банка, взысканной с банка решением суда общей юрисдикции (далее - руководитель банка). Ранее в этом же деле признано наличие оснований для привлечения руководителя банка к субсидиарной ответственности по обязательствам должника за недобросовестные действия при выполнении им полномочий органа управления банком (статья 61.11 Закона о банкротстве).
При этом в отношении руководителя банка также возбуждено дело о его банкротстве.
Суды трех инстанции обязали Агентство выплатить руководителю заработную плату. Суды исходили из необходимости зашиты прав работника должника и отсутствия оснований для отказа в выплате заработной платы, указав на реальность трудовых отношений и наличие вступивших в силу судебных актов, подтверждающих требования работника[11].
Однако Верховный Суд РФ не согласился с выводами судов в рассматриваемом деле, обратив внимание на то, что в данном случае банкротство должника произошло, в том числе по вине руководителя банка. Именно он своими виновными действиями создал ситуацию банкротства, при которой исполнение обязательств перед кредиторами должника в полном объёме стало невозможно, что подтверждается определением о привлечении руководителя банка к субсидиарной ответственности.
Как разъяснено в пункте 8 Обзора по субординации, контролирующее должника лицо, привлечённое к субсидиарной ответственности за невозможность полного погашения требований кредиторов, не может получить удовлетворение своего требования к должнику наравне с требованиями других кредиторов.
Данный пункт обзора представляет собой частный случай влияния вины самого кредитора, создавшего невозможность исполнения, в том числе, перед ним, на порядок исполнения обязательств. Суть данной позиции состоит в том, что если невозможность исполнения в виде банкротства возникла по вине кредитора, то он лишается права требовать исполнения обязательства в свою пользу до тех пор, пока не устранит последствия собственного поведения. Такой подход вытекает и из общего принципа гражданского права, закрепленного в пункте 4 статьи 1 ГК РФ, по смыслу которого кредитор не может извлечь преимущества по отношению к другим кредиторам, если его действия (бездействие), за которые он несет ответственность в соответствии с законом, сделали невозможным исполнение другой стороной. Он не вправе перелагать результат своего виновного поведения на других кредиторов, а значит, и не может получить удовлетворение в той же очередности, что и последние.
Приходя к обратным выводам, суды ссылались на необходимость защиты права руководителя на получение оплаты за труд. Однако ситуация неисполнимости соответствующего обязательства создана поведением самого руководителя, что лишает его возможности недобросовестно ссылаться на приоритетность личного требования. Равным образом, наличие у руководителя, также являющегося банкротом, собственных кредиторов не может приводить к поражению в правах добросовестных кредиторов банка, не вступавших в правоотношения непосредственно с этим лицом. Подход, занятый судами, о приоритете кредиторских права лица, виновного в банкротстве банка, по отношению к правам кредиторов, не причастных к возникновению объективного банкротства, противоречит принципам добросовестности и справедливости.
Обстоятельства, положенные в основу выводов судов, сами по себе не исцеляют требования руководителя от последствий его недобросовестного поведения, установленных в рамках рассмотрения вопроса о субсидиарной ответственности.
С учетом изложенного, Верховный Суд РФ отменил судебные акты и установил требования руководителя должника как подлежащие удовлетворению после требований других кредиторов.
- Банк, незаконно исполнивший платежи по поручению гражданина-банкрота и возместивший соответствующие убытки конкурсной массе, не имеет права требовать включения этой суммы в реестр кредиторов гражданина (определение ВС РФ от 29.08.2022 № 304-ЭС22-7071)
Как следует из материалов дела № А67-340/2015 о банкротстве гражданина, банк после введения в отношении должника процедуры реализации имущества, совершил списание денежных средств по поручению самого должника в нарушение пункта 5 статьи 213.25 Закон о банкротстве, согласно которому гражданин-банкрот не вправе распоряжаться своим имуществом с даты введения этой процедуры банкротства.
Арбитражный суд по заявлению финансового управляющего взыскал с банка эту сумму денежных средств в качестве убытков в пользу конкурсной массы должника.
Банк после уплаты денежных средств в конкурсную массу обратился в арбитражный суд с заявлением о включении этой же суммы в реестр кредиторов.
Определением арбитражного суда, оставленным без изменения апелляционной и кассационной инстанцией, в удовлетворении заявления банка отказано[12].
Отказывая в удовлетворении заявления, суды пришли к выводу, что взыскание соответствующей денежной суммы в данном случае необходимо производить не в рамках дела о банкротстве должника и не за счет его конкурсной массы, поскольку это ущемит законные права и интересы других кредиторов должника, а в порядке искового производства по правилам статьи 1102 ГК РФ путем взыскания с должника неосновательного обогащения после завершения реализации имущества должника и завершения расчетов с кредиторами.
Судебная коллегия признала выводы судов правильными, указав, что с даты признания гражданина банкротом все права в отношении имущества, составляющего конкурсную массу, в том числе на распоряжение им, осуществляются только финансовым управляющим от имени гражданина и не могут осуществляться гражданином лично. При этом требования кредиторов по сделкам гражданина, совершенным им лично (без участия финансового управляющего), не подлежат удовлетворению за счет конкурсной массы (пункт 5 статьи 213.25 Закона о банкротстве).
При этом банк полагал, что в этом случае подлежит применению пункт 2.2 постановления № 36, согласно которому в случае возмещения кредитной организацией должнику убытков в размере неправомерно перечисленной ею суммы (в том числе по обязательным платежам) она в связи с тем, что по существу должник получил от нее такое же удовлетворение, которое ему причиталось от оспаривания сделки с предпочтением, вправе потребовать возмещения этой суммы от должника по правилам статьи 61.6 Закона о банкротстве.
Однако Судебная коллегия посчитала, что в этом случае требование банка не может быть включено в реестр требований кредиторов должника, поскольку действия банка по выдаче должнику денежных средств с его счета не являются сделками в том смысле, которой заложен в пункте 2.2 постановления № 36, поэтому требование банка не подлежит включению в реестр с применением по аналогии положений о восстановлении требований в результате совершения сделки с предпочтением, так как речь идет не о предпочтении в виде нарушения очередности и пропорциональности, а о трате конкурсной массы в личных интересах должника и потому банк вправе требовать возврата не от конкурсной массы, а от должника после окончания производства по делу о банкротстве гражданина. При этом в силу пункта 3 статьи 213.28 Закона о банкротстве освобождение гражданина от обязательств не распространяется на такие требования кредитора.
В заключении цитируемого судебного акта коллегия указала, что случае, если имущества должника будет достаточно для расчетов с конкурсными кредиторами, финансовый управляющий, действуя разумно и добросовестно, должен будет принять меры к проведению расчетов и с банком.
С учетом изложенного, Судебная коллегия оставила в силе судебные акты.
- У лица, привлекаемого к субсидиарной ответственности, возникает право обжаловать иные судебные акты в деле о банкротстве с даты принятия судом заявления о привлечении его к субсидиарной ответственности (определение ВС РФ от 31.08.2022 № 305-ЭС16-20559 (13))
В рамках дела № А40-98386/2015 о банкротстве должника определением арбитражного суда первой инстанции, оставленным без изменения постановлениями судов апелляционной инстанции и округа включено требование отдельного кредитора в реестр (далее - кредитор).
Приблизительно через 4 года после включения вышеуказанного требования кредитора в реестр, управляющий обратился в суд с заявлением о привлечении к субсидиарной ответственности бывшего генерального директора (далее - директор).
После принятия судом указанного заявления управляющего директор обратился с апелляционной жалобой на определение суда первой инстанции о включении требований кредитора в реестр, ссылаясь на то, что требование кредитора представляет собой суброгационное требование поручителя, частично исполнившегося обязательства по кредитному соглашению должника (заемщика) и банка. Апеллянт в своей жалобе также указывал на аффилированность кредитора и должника.
Прекращая производство по апелляционной жалобе, суд апелляционной инстанции и исходил из того, что определение суда перовой инстанции не влияет на права и обязанности апеллянта, поскольку он не является лицом, привлеченным к субсидиарной ответственности, а имеет лишь статус ответчика по обособленному спору. Суд округа согласился с выводами суда первой инстанции[13].
При рассмотрении кассационной жалобы в Верховном Суде РФ Судебная коллегия пришла к следующим выводам.
Конституционным Судом РФ в постановлении № 49-П от 16.11.2021 (далее – постановление КС № 49) сформулирована правовая позиция, позволяющая лицам, в отношении которых возбуждено производство о субсидиарной ответственности в деле о банкротстве, обжаловать судебные акты, принятые в рамках указанного дела о банкротстве без участия этого лица, в том числе в споре об установлении требований кредиторов к должнику.
С учетом этого, после принятия судом заявления о привлечении директора к субсидиарной ответственности у него возникло процессуальное право на обжалование определения суда первой инстанции о включении требований кредиторов в реестр.
При этом Судебная коллегия обратила внимание на то, что возможность директора обратиться с апелляционной жалобой на определение суда о включении требований кредитора в реестр у него появилась только после принятия постановления КС № 49-П. Применительно к рассматриваемому обособленному спора, апелляционная жалоба директора подана в пределах разумного срока с момента опубликования указанного постановления.
При таких условиях Судебная коллегия пришла к выводу, что отказ суда в восстановлении срока подачи апелляционной жалобы и последующее прекращение производства по её рассмотрению по мотивам пропуска срока на обжалование противоречит правовому подходу, указанному в постановлении КС № 49-П.
С учетом сказанного, коллегия отменила судебные акты апелляционного и окружного судов и направила апелляционную жалобу в апелляционный суд для рассмотрения по существу.
- Отсутствие вреда кредиторам должника в подозрительной сделке исключает возможность её квалификации в качестве недействительной, независимо от наличия иных признаков: неплатежеспособность должника, осведомленность контрагента об этом факте и т.д. (определение ВС РФ от 01.09.2022 № 310-ЭС22-7258)
В рамках дела № А09-12768/2018 о несостоятельности акционерного общества (далее – должник) его конкурсный управляющий обратился в арбитражный суд с заявлением о признании недействительным договора цессии в соответствии с положениями статьи 61.2 Закона о банкротстве, согласно которому должник приобрел у другого общества (далее – общество) права требования к дебитору по договору поставки. Договор цессии был заключен в течение одного года до принятия заявления о банкротстве должника.
Из материалов дела следовало, что за год до заключения договора цессии между обществом и дебитором в рамках судебном спора о взыскании задолженности по договору поставки было заключено мировое соглашение, согласно которому дебитор обязался уплатить обществу задолженность в установленные сроки. В это же время должник представил обществу поручительство за исполнение дебитором обязательств по мировому соглашению.
Впоследствии в отношении дебитора завершено конкурсное производство, внесена запись о ликвидации. Задолженность дебитором не была погашена.
Определением суда первой инстанции в удовлетворении заявления отказано. Разрешая настоящий спор, суд первой инстанции исходил из того, что общество не является аффилированным с должником лицом, его осведомленность о неплатежеспособности последнего и наличие цели причинения вреда его кредиторам управляющим не доказаны.
Удовлетворяя заявление управляющего, апелляционный суд исходил из совершения сделки при наличии признаков неплатежеспособности должника на экономически невыгодных условиях с целью причинения вреда его кредиторам. Нераскрытие целесообразности уступки должнику неликвидного права к находящемуся в процедуре банкротства лицу и непринятие мер по обращению с требованием о включении в реестр к дебитору свидетельствует о фактической аффилированности должника и дебитора[14].
Суд округа с выводами суда апелляционной инстанции согласился[15].
Верховный Суд РФ при кассационном пересмотре судебных актов указал, что ключевой характеристикой подозрительных сделок является причинение вреда имущественным интересам кредиторов, чьи требования остались неудовлетворенными. Отсутствие вреда предполагает, что подобные имущественные интересы не пострадали, а осуществленные в рамках оспариваемой сделки встречные предоставления (обещания) являлись равноценными (эквивалентными). Это в свою очередь исключает возможность квалификации сделки в качестве недействительной, независимо от наличия иных признаков, формирующих подозрительность (неплатежеспособность должника, осведомленность контрагента об этом факте и т.д.).
Судами установлено, что между обществом и должником ранее был заключен договор поручительства в обеспечение исполнения обязательств дебитора по мировому соглашению. Последний является аффилированным по отношению к должнику лицом с общими экономическими интересами, что объясняет мотивы выдачи поручительства.
Оспариваемый договор цессии заключен за год до возбуждения в отношении должника дела о банкротстве и, как неоднократно указывало общество, представляет собой добровольное урегулирование спора о взыскании задолженности по мировому соглашению и договору поручительства, не создавая каких-либо новых обязательств для должника. В отсутствие договора цессии ответчик вправе был требовать исполнения от должника на основании поручительства. Таким образом, спорная сделка не ухудшила имущественное положение должника и не причинила вред его кредиторам.
Таким образом, в качестве вывода Судебная коллегия отметила, что при отсутствии у спорной сделки признаков вреда, вопросы аффилированности сторон, осведомленности ответчика о неплатежеспособности должника и иные составные элементы подозрительности не имели правового значения.
С учетом сказанного, судебные акты апелляционного и окружного судов отменены, определение суда первой инстанции об отказе в признании сделки недействительной оставлено без изменения.
- При погашении третьим лицом требований, включенных в реестр должника, требования залогового кредитора, не имеющего денежного требования к должнику, погашаются в размере стоимости заложенного имущества (определение ВС РФ от 01.09.2022 № 305-ЭС20-8100 (2))
В рамках дела № А40-81674/2019 о банкротстве должника третье лицо обратилось с заявлением о намерении удовлетворить требования кредиторов, включенные в реестр. При этом в реестр должника также было включено залоговое требование банка, не имеющего денежных требований к должнику, который передал банку в залог акции в обеспечение кредитных обязательств иного общества. Залоговая стоимость акций определена сторонами договора залога по номинальной стоимости - 12 млн.рублей, при этом просроченная задолженность по кредитным договорам составила более 1 млрд.рублей.
Суд первой инстанции, с выводами которого согласился апелляционный суд признал, что заявление этого лица подлежит удовлетворению, при этом требование залогового кредитора подлежит погашению в сумме 12 млн.рублей, поскольку суды исходили из того, что для целей рассмотрения заявления о намерениях необходимо руководствоваться размером требований банка, отраженных в реестре[16].
В рамках другого обособленного спора об утверждении положения о продаже акций их стоимость была определена в размере 616 млн.рублей, однако на состоявшихся первых и повторных торгах акции не были реализованы с учетом данной стоимости, а в дальнейшем торги не проводились по причине рассмотрения настоящего заявления третьего лица о погашении требований кредиторов.
При этом, по мнению судов, ожидание банка, согласно которым предмет залога будет реализован на торгах по цене больше 12 млн. рублей носит предположительный характер.
Верховный Суд РФ отметил следующее. Особенность погашения требований залогового кредитора, перед которым у должника отсутствует денежное обязательство, состоит в том, что его правопритязание направлено не ко всей конкурсной массе, а только к имуществу, являющемуся предметом залога, в связи с чем требования такого кредитора не могут погашаться из выручки от продажи имущества, не находящегося в залоге.
При включении требований залогового кредитора в реестр во внимание принимается оценочная стоимость заложенного имущества, которая определяется на основе его оценки, предусмотренной в договоре о залоге, или начальной продажной цены, установленной решением суда об обращении взыскания (пункт 20 постановления № 58).
Оценочная стоимость залога носит, по своей сути, учетный характер и применяется в дальнейшем для целей отражения требования залогового кредитора в реестре, определения объема его прав при голосовании на собраниях кредиторов должника и при принятии решений в рамках процедур банкротства. Окончательная стоимость заложенного имущества для целей проведения расчетов формируется в момент его реализации, при этом объем реально погашаемых требований залогового кредитора зависит от фактически полученной выручки и не ограничен оценочной стоимостью[17].
Таким образом, как правило, существует объективное несоответствие между оценочной (учетной) стоимостью заложенного имущества, сведения о которой отражены в реестре, и действительным размером требования залогового кредитора, определяемого посредством выявления реальной рыночной стоимости имущества при реализации на торгах.
Согласно статьям 113 и 125 Закона о банкротстве погашение требований залогового кредитора должно быть полным, то есть осуществленным исходя из реальной рыночной стоимости имущества. В связи с чем, выводы судов о достаточности выплаты только исходя из учетных данных реестра ошибочны. Перечисление залоговому кредитору оценочной стоимости предмета залога само по себе не влечет удовлетворение его требования, а потому не соответствует целям механизма, установленного Законом о банкротстве.
С учетом данных обстоятельств Судебная коллегия пришла к выводу, что до настоящего времени отсутствует ясность по вопросу о том, какова реальная рыночная стоимость заложенных акций, в связи с чем не может быть и решен вопрос о сумме, подлежащей перечислению банку для погашения долга перед ним. В ситуации, когда в период проведения торгов по реализации заложенного имущества (либо до торгов) третьим лицом подано заявление о намерении исполнить обязательства должника, вопрос о реальной рыночной стоимости заложенного имущества должен быть отдельно исследован судом в целях определения суммы, подлежащей направлению залоговому кредитору, перед которым у должника отсутствует денежное обязательство.
Поскольку суды в рассматриваемом случае ограничились сведениями об учетной (предварительной оценочной) стоимости акций, их выводы о достаточности 12,5 млн. руб. для погашения требований банка следует признать ошибочными. Применение указанных положений Закона о банкротстве не должно приводить к ситуации, в которой требование залогового кредитора погашается в меньшем размере, чем оно было бы погашено в результате торгов или оставления предмета залога за кредитором.
С учетом изложенного, Верховный Суд РФ отменил судебные акты и обособленный спор направил на новое рассмотрение.
[1] постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 09.11.2021 и постановление Арбитражного суда Московского округа от 02.02.2022
[2] постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 14.09.2021 и постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 23.12.2021
[3] постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 28.07.2021 и постановление Арбитражного суда Московского округа от 27.10.2021
[4] постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 05.10.2021 и постановление Арбитражного суда Московского округа от 27.12.2021
[5] определение ВС РФ от 28.10.2021 № 306-ЭС21-10251
[6] постановление Семнадцатого арбитражного апелляционного суда от 25.02.2022
[7] постановление Шестнадцатого арбитражного апелляционного суда от 06.12.2021 и постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 10.03.2022
[8] постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 10.11.2021 и постановления Арбитражного суда Московского округа от 18.02.2022
[9] постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 06.12.2021 и постановление Арбитражного суда Московского округа от 17.02.2022
[10] постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 04.02.2022 и постановление Арбитражного суда Московского округа от 22.04.2022
[11] постановление Десятого арбитражного апелляционного суда от 06.12.2021 и постановление Арбитражного суда Московского округа от 21.02.2022
[12] постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 20.12.2021 и постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 01.03.2022
[13] определение Девятого арбитражного апелляционного суда от 26.01.2022 и постановление Арбитражного суда Московского округа от 09.03.2022
[14] постановление Двадцатого арбитражного апелляционного суда от 29.12.2021
[15] постановление Арбитражного суда Центрального округа от 11.03.2022
[16] постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 09.03.2022
[17] определение ВС РФ от 12.12.2016 № 310-ЭС16-10887
Автор: Ткачёв Александр