Рубрика «Кейс месяца» раздела о банкротстве — о главном деле прошедшего месяца в Верховном суде (ВС). Подписывайтесь на дайджест о банкротстве — в нем мы собираем все ключевые правовые новости по этой теме за месяц.
Кейсом октября редакция выбрала определение ВС по делу Елены Щеголевой. В этом определении экономическая коллегия подтвердила, что само по себе принятие на себя обязательств незадолго до банкротства не означает, что гражданин действует недобросовестно и что за это его нельзя освобождать от долгов. Нужно оценивать, скрывал ли должник от своего кредитора реальное финансовое состояние или предоставлял ему недостоверные сведения.
Подход ВС носит очевидно социальный характер. Восприятие этой позиции нижестоящими судами позволит уменьшить число случаев, когда граждане несмотря на банкротство продолжают быть обремененными долгами. Можно прогнозировать, однако, что теперь займодавцы (и банки, и микрофинансовые организации, и частные лица) будут осуществлять более тщательную проверку потенциальных заемщиков.
Фабула дела
Фабулу дела мы описывали здесь. Незадолго до своего банкротства Елена Щеголева взяла несколько кредитов более чем на три миллиона рублей у Сбербанка, для того чтобы исправить свое финансовое состояние. При этом совокупный месячный платеж по этим кредитам превышал ее месячный доход. Исправить финансовое положение не удалось, и через три месяца после заключения кредитных договоров в отношении Елены Щеголевой была возбуждена процедура банкротства.
В деле о банкротстве суды трех инстанций отказались освобождать должницу от долгов (обычно банкротство завершается этим). Это позволяет сделать норма п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве, если кредиторы докажут, что должник действовал недобросовестно перед банкротством или в самой процедуре.
В п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве приведен примерный перечень таких недобросовестных действий, однако практика последовательно расширяет его. Так, суды отказываются освобождать от долгов, если он наращивал кредиторскую задолженность и не предпринимал мер к ее погашению.
Нижестоящие суды указали, что Елена Щеголева действовала недобросовестно. За три месяца до банкротства она взяла несколько кредитов, которые не могла бы погасить. При этом она не доказала, что брать такие большие кредиты было целесообразно. Поэтому суды трех инстанций отказались освобождать Елену Щеголеву от долгов.
Что сказал ВС?
ВС подход судов не поддержал и освободил Елену Щеголеву от долгов.
Он отказался расширительно толковать норму п. 4 ст. 213.28 Закона о банкротстве. По его мнению, не освобождать должника от долгов можно только тогда, когда кредиторы докажут, что он действовал недобросовестно.
В этом деле Елена Щеголева взяла несколько кредитов, руководствуясь «необъективной оценкой собственных финансовых возможностей и жизненных обстоятельств». Это свидетельствует о том, что она действовала неразумно. Однако неразумность не является основанием для неосвобождения от долгов, указал ВС.
Коллегия обратила внимание на то, что у банков есть широкие возможности для оценки платежеспособности заемщиков. Обычно банки тщательно проверяют каждого потенциального заемщика. Если банк проверил заемщика и выдал ему кредит, то он не может потом ссылаться на то, что заемщик принял на себя неисполнимые обязательства, и просить не освобождать его от долгов.
Другое дело, если бы заемщик предоставил банку ложные сведения или скрыл необходимую информацию. В таком случае освобождать от долгов действительно нельзя. Однако в деле Елены Щеголевой кредиторы не ссылались на это.
Поэтому отказывать ей в освобождении от долгов было нельзя.
Почему это решение важно?
Подход ВС определенно должен скорректировать практику. Раньше суды иногда отказывались освобождать гражданина от долгов, если он принимал на себя заведомо неисполнимые обязательства (об этом свидетельствует инфографика от Владимира Ефремова, см. здесь).
Эта позиция встречалась в практике несмотря на то, что в 2019 году ВС в деле Сергея Киреева уже говорил о том, что неразумность заемщика не может приводить к неосвобождению его от долгов. Можно ожидать, что определение по делу Елены Щеголевой окончательно изменит подход судов.
Оценивать эту позицию можно по-разному, так как вопрос во многом политико-правовой. Однако общий настрой ВС скорее можно поддержать — неосвобождение гражданина от долгов — это все-таки санкция за недобросовестность, а не за то, что он плохо проводит собственный финансовый анализ и не может разработать экономически обоснованный план по выходу из кризиса. Этим банкротство граждан отличается от банкротства юрлиц, где неразумное принятие на себя обязательств в ситуации финансового кризиса может служить основанием для привлечения к ответственности контролирующих лиц.
Можно возразить, что позиция ВС мало что меняет — неосвобождение гражданина от долгов является исключением. И даже после принятия определения по делу Елены Щеголевой у кредиторов остается возможность доказать, что заемщик получил кредиты в преддверии банкротства специально для того, чтобы потом освободиться от кредитов.
Однако раньше доказать это было проще — достаточно было показать, что должник не смог бы в любом случае отдать кредит. Теперь нужно будет доказывать, что должник действовал с фраудаторной целью, что значительно сложнее.
Конечно, необходимо понимать, что в конечном итоге позиция отразится на всех заемщиках. Тезис ВС «не проверил — сам виноват» приведет к тому, что банки начнут более тщательно проверят платежеспособность заемщиков, что либо приведет к увеличению числа отказов в выдаче кредитов, либо к росту средних процентных ставок на рынке кредитования. И то, и другое будет связано с логичным стремлением банков минимизировать риски освобождения гражданина от долгов.
Кроме того, однозначно заслуживает поддержки довод ВС, что банк, проверивший заемщика и его уровень дохода, не может потом ссылаться на то, что должника нельзя освобождать от долгов, потому что он принял на себя заведомо неисполнимые обязательства. Здесь вполне можно говорить о противоречивом поведении банка.
Банк, зная о том, что у должника проблемы, согласился на этот риск и выдал заемщику кредит. Либо банк считал, что Елена Щеголева вернет кредит, несмотря на свое финансовое положение, либо сам действовал неразумно. И в том, и в другом случае банк в процедуре банкротства не мог ссылаться на принятие Еленой Щеголевой на себя заведомо неисполнимых обязательств.
Другое дело, что позиция ВС все еще оставляет несколько вопросов.
Во-первых, можно ли не освобождать от гражданина от обязательств, если он хотя и не соврал своему кредитору, но умолчал о своих проблемах? Иными словами, если должник находится в плохом финансовом состоянии, должен ли он сам сказать об этом потенциальному контрагенту под страхом неосвобождения от долгов?
Представляется, что с точки зрения принципа добросовестности должник должен в любом случае сообщить о своем плохом финансовом состоянии, даже если кредитор его об этом не спрашивает. Эта информация является важной для любого участника оборота, даже если он не спрашивает об этом. Поэтому должник не может ссылаться на то, что кредитор не спрашивал его о финансовом состоянии.
Во-вторых, должна ли она применяться в тех ситуациях, когда кредитором, настаивающим на неосвобождении от долгов, является не банк? Ядро аргументации ВС — возможность банка полной проверки финансового состояния заемщика. Иными словами, коллегия указывает, что банк не может не знать о плохом имущественном положении потенциального клиента (за исключением случаев, когда заемщик врет или скрывает свое финансовое положение). При этом у других участников оборота таких возможностей нет.
Представляется, что с учетом ответа на первый спорный вопрос (должник сам должен сказать о плохом финансовом состоянии), нет оснований применять различный подход для банков и для других кредиторов. В любом случае их интересы будут защищены, если должник не сообщит потенциальному кредитору о своем плохом финансовом состоянии.